Это не первый день зимнего солнцестояния, который Илиана проводит в замке ведьмы. Сделка между ней и Властой была заключена осенью, и в ту зиму отношения между ними были слишком непростыми...
Принцесса боялась ведьму. И было из-за чего! Покрытая змеиными чешуйками кожа, тяжёлый характер, страсть к язвительным насмешкам — хватило бы и этого. Но Власта носила мужской костюм, во дворе обитала свора нежно любимых ею доберманов, а в самом замке жила буквально стая чёрных кошек. Всё это было так непривычно... Как и обязанности прислуги.
Ведьму раздражала принцесса. Едва появившись в её замке и услышав о двух рыцарях, заключённых в темнице, Илиана возжелала их спасти, пусть даже ценой новой сделки. Неслыханная глупость! Проявившаяся ещё не раз... Принцесса, ведомая по жизни своей добротой, тащила в её замок всех без разбору: замёрзшего бельчонка, подбитого голубя. "Ваша милость, но они погибнут, если их оставить!". "Ваша милость, пожалуйста, дайте им шанс!". "Ваша милость, не делайте этого!". И так без конца...
В тот год она встречала Йоль одна, с бутылкой вина, у камина.

Но время шло. И чего только за этот год ни случилось... Были новые рыцари, пытающиеся штурмовать замок. Были опыты над зельем, после которых принцессе пришлось оттирать полы от крови подопытных птиц. Были визиты отчаявшихся, ищущих у ведьмы помощи.
Власта лучше всего помнит, как принцесса заболела весной. Наивная дурочка, пытающаяся скрыть факт своего недомогания... Слабость заставила принцессу запнуться на ступеньке и упасть с лестницы. И, дьявол, ведьма удивляется до сих пор, но тогда она немедленно кинулась глупой девице на помощь: перенесла в комнату, напоила зельями... И услышала те самые слова, которые тогда восприняла, как знак, что принцесса слишком сильно ударилась головой. "Вы очень красивая". Для женщины, обезображенной проклятьем, над которой смеялся даже родной брат, это было насмешкой. Привычной, но от того не менее неприятной. Лишь позже, со временем, Власта поняла, что Илиана действительно больше не вздрагивает, смотря на неё. И даже улыбается.

И вот, кажется, весь мир вновь занесён снегом. Замок под его покровом выглядит даже уютно, псы с удовольствием носятся по сугробам, оставляя везде свои следы, в каминах жарко трещит огонь... А ведьме отчего-то неспокойно, и даже тройка пушистых котов, усевшихся вокруг, не помогает. Власта совершенно не понимает причины своего беспокойства.
От этого у неё неожиданно просыпается аппетит, и, сняв с себя котов, хозяйка замка переносится на кухню. Кухарка Эльза, за годы службы привыкшая ко всем её штучкам, только смотрит с любопытством:
— Что, ваша милость, неужели проголодались?
Власта кивает, присаживаясь на лавку. На кухне теплее, поэтому тут всегда обитает ещё парочка чёрных меховых комков, которых ей приходится потеснить.
— Ну вот и славно! — Радуется Эльза, временно откладывая свои хлопоты. — Вчера вы совсем ничего не ели, как обычно. А у нас было очень вкусное рагу. А ещё ваш любимый пирог к чаю!
Тут, накладывая хозяйке еду, она лукаво улыбается. Ведьма выгибает бровь.
— Что? Что ты так на меня смотришь?
— Ничего-ничего!
— Я знаю, что это не ты готовишь пироги, — усмехается Власта, понимая всё без слов. — С тех пор, как ты научила принцессу месить тесто, она печёт их сама. Я знаю ваш секрет.
Кухарка всплёскивает руками, но улыбается.
— Всё-то вы знаете! Ешьте!
— Раскомандовалась ты, Эльза...
Ведьма ворчит вяло, для отстрастки. Да и рагу выглядит уж больно привлекательно... Пожилая женщина же лишь усмехается. Возвращается к мытью посуды. Но через время снова говорит:
— Ваша милость, а ведь девочка готовит вам подарок.
— Что? — Она удивлённо поднимает брови и отрицает. — Не может быть. Что такого она может мне подарить? У неё ничего больше нет.
Кухарка смеётся и отказывается отвечать, говоря, что должна сохранить секрет. И, в общем-то, ей везёт, потому что ведьма становится так задумчива, что не прилагает усилий, чтобы её переубедить. Ест молча. Странным образом, не получив конкретного ответа, Власта всё же ощущает, что вернулась к душевному равновесие. Возможно, потому что теперь она знает, что ей делать.
Впрочем, когда она уже допивает молоко и доедает пирог, женщина так же понимает, что есть некая загвоздка...
— Мне нужна будет твоя помощь, останься и не уходи в деревню.
Эльза не спорит. Понимающе улыбается.
— Чем я могу помочь вашей милости?
Власта морщится, но произносит:
— Что мне сделать для её высочества?.. Взамен.
Она оправдывает себя тем, что это сделка. Если принцесса делает подарок ей, она должна ответить. Тем более, что делать подарки — традиция Йоля.
— Её высочество хорошая девочка. Очень добрая, любит природу, неприхотливая...
Власта слушает разглагольствования Эльзы ещё несколько минут, продумывая план своих действий, а заодно понимая, что придётся сделать подарок и кухарке.
С кухни она уходит сытая и успокоенная.

Вечером они все втроём собираются в зале у камина. Власта постаралась, и теперь тут действительно тепло: немножко магии и поистине большое полено, весело потрескивающее, будто не ему положено отгонять злых духов от замка. Впрочем, ведьма сама себе злой дух...
— Ваша милость...
Женщина едва заметно вздрагивает, понимая, что это оно, тот самый момент.
— Что такое? Неужели время подарков? — Она ехидничает, оборачиваясь к принцессе: отсветы пламени на лице, гладит самоуверенную чёрную кошку. Илиана думает, что ведьма и эта её питомица очень похожи. Краснеет.
— Эльза научила меня вязать из шерсти... — Кухарка одобряюще кивает. Девушка храбрится и протягивает свой подарок. — Вам не обязательно носить, если не нравится...
Власта смотрит на полученное и не видит, оглушённая пониманием, что очень давно не чувствовала этого. Восторга, что кто-то дарит ей что-то от всей души. А что принцесса делает подарок именно так, нет никаких сомнений.
В себя прийти всё же приходится, и ведьма щёлкает пальцами: раз, и на коленях Эльзы появляется свёрток, тоже с шерстяными носками, хотя и с лёгким заклинанием, чтобы были теплее; два, и на Илиане появляется новое нарядное платье. Три — и она переносит принцессу вместе с собой в оранжерею.
— Госпожа... — Девушка недоумённо оглядывается, а Власта храбрится, ухмыляется. Указывает в нужную сторону.
— Я помню, ты как-то говорила, что любишь розы. Эта из дальних краёв. Никак не приживалась, пришлось оградить и наложить парочку заклинаний, повозиться...
Ей кажется, что Илиана не слушает, так завороженно рассматривает цветок. Касается лепестков пальцами, заставляя Власту сбиться на секунду.
— Это не.. всё. Идём, — она увлекает принцессу за собой. — Ты скучаешь по вашему королевскому парку. Эльза сказала. Я привела в порядок свой...
Уже не такой запущенный, но всё ещё немного диковатый парк освещается небольшими огнями в развешенных фонарях. Снег сверкает, как драгоценности.
— В этой части двора собаки не будут появляться. И я разрешаю тебе гулять здесь, — она медлит. — Нравится?
И тут Илиана будто оттаивает: оборачивается, и в её взгляде столько эмоций...
— То есть да?..

Когда принцесса шагает к ней, ведьма ничего не успевает предпринять. А когда чужие губы робко касаются её собственных, она уже и не хочет ничего предпринимать. Этот Йоль — особенный.

.   Стоя перед дверью дома семьи Мовилэ, в котором он уже не раз и не два бывал – тогда, раньше, до всего этого сумбура событий, с ним произошедших, – Миклош пытался пересилить себя и постучать, но каждый раз, занося руку, почему-то останавливался, бессильно опуская её.
   Небо сплошь усеяно невнятного цвета серыми тучами, из-за которых совершенно не видно заката. Канун Рождества. Свят вечер, как называют его симплексы и те немногие волшебники, являющиеся верующими. Дрянной подарочек под ёлку чете Мовилэ в виде взъерошенного племянничка, промокшего от падающего с неба мокрого снега, который понемногу таял после того, как коснется земли, но в волосах Миклоша оставался слипшимися снежинками. Снег укрывает голые ветви деревьев тяжелым белым покрывалом, делая всё вокруг лучше, чище и светлее, чем оно есть на самом деле. Всё, кроме чёрного мёртвого леса в душе Миклоша Дракулешти, навсегда теперь испорченной нечаянным убийством.
   На территорию поместья его впустила домовиха в наглаженной наволочке с семейным гербом, с детства приглядывающая за Димитру и Виорикой, которая попутно довольно ласково относилась и к их троюродному брату. Попросить лопоухую Жюли не докладывать хозяевам о нежданном госте было просто, а объяснить, что его появление было запланировано Димитру, а для остальных будет сюрпризом (конечно же, безумно приятным!) – ещё проще. И ведь не соврал же – меньше месяца назад Миклош в деталях описывал Диме свою знаменательную первую в жизни поездку в Британию, а в ответ на пространное письмо Мовилэ-младший прислал короткую записку, которую Лучан с выражением полнейшей брезгливости на клюве протянул Миклошу. Ещё бы, его воронье величество послали в другую страну за тысячи километров, чтобы в ответ он принёс лишь: «Приезжай в любое время, давно тебя не видел. Расскажешь мне все в подробностях! Скучаем. Димитру». Приглашение? Чистейшей воды приглашение.

   Миклоша ждали дома, но не готов он был принимать участие в этом торжестве лицемерия и безупречного вкуса. Дракулешти Басарабы обычно либо устраивали семейный ужин в фамильном замке, где в тишине, не становящейся уютной даже с помощью потрескивания дров в камине, позвякивали столовые приборы, мать в дорогой мантии сияла старинными украшениями и холодной улыбкой, отец хмурился и порывался, как обычно, читать нотации. Младшая сестра Миклоша Агнешка последние несколько лет уже училась в Дурмштранге и не могла присутствовать на семейных ужинах, но это и к лучшему.
   Либо же это было пышное празднество с толпой полезных гостей из Министерства, перед которыми Миклошу на правах, точнее, обязанностях наследника приходилось расшаркиваться, любезно улыбаться и обсуждать восхитительную погоду (сложный щит над крепостью не давал возможности лавине с гор обрушиться на их головы, погребя под завалом снега и камней всех этих гостей во главе с его сиятельным отцом. А жаль). Ярмарка тщеславия.

   У Мовилэ двор украшен фонарями, что светят тепло, хоть и совершенно не греют, но одно это заставляет чувствовать себя гораздо уютней. Миклош отходит на пару шагов от двери, прислоняется к ледяной стене и замирает, сутулясь, как никогда раньше. И думает досадливо, что такими темпами и с такой смелостью он скорее превратится в сугроб или первого за эту зиму снеговика, чем найдёт в себе решимость постучать в дверь дома, который давно уже казался ему более родным, чем фамильный замок. Он опускает голову, жмурясь. Длинные мокрые пряди падают на лицо, неприятно липнут к щекам и совершенно внезапно выводят из себя настолько, что порывистым движением Миклош выхватывает из крепления в рукаве волшебную палочку, сгребает в кулак волосы и цедит сквозь зубы:
– Секо, – наглая прядь остается в руке, её участь повторяют и остальные, и теперь Дракулешти становится ещё сильнее похож на несчастного щенка, оставленного без коробки на холодной улице. Или, под стать своему питомцу, вороненка. – Инфламаре, – аккуратным заклинанием он сжигает волосы, зная, что нельзя так просто разбрасывать частички себя.
   Что бы это ни значило.
   Порыв ветра бросает в лицо пригоршню снежинок, они залепляют ресницы и ослепляют на мгновение, заставляя морщить нос и ежиться от пронизывающего холода – жаркая Болгария умеет удивлять, иногда устраивая посреди зимы встряски своим обитателям в виде подобных метелей. Хотя после сырой и холодной Британии конца ноября-начала декабря едва-едва минусовая температура кажется не такой уж трагедией. Тонкая алая мантия не спасает от холода, но отличнику Миклошу не приходит почему-то в голову использовать согревающее заклинание: он добирался впопыхах и забыл переодеться в Министерстве перед использованием портала. Миклош думает, что это его наказание, он чувствует себя грязным, испорченным, каким не чувствовал себя даже после использования темной магии в первый раз. Это его епитимья, его немая исповедь, и если даже после получасового стояния на улице в снег он заболеет – значит, так нужно. Может быть, снег сделает и его чуть светлее? Обелит Миклоша в собственных глазах, пока внутренний жар не растопит его и не превратит воду, которая, стекая, обнажит всё его мерзкое нутро…
   Он стоит с закрытыми глазами, запрокинув голову, подставляя снегу и ветру лицо с заострившимися скулами, которое выглядит ещё более юным из-за новой стрижки. Наследник древнего чистокровного рода так долго отращивал волосы, стремясь соответствовать высокому положению, а также и в этом походить на отца. А ещё немилосердно мерзнут пальцы. И все внутри будто бы успокаивается, буря, поднявшаяся несколькими днями ранее, понемногу затягивается тонким слоем льда. Нервозность стихает, будто бы унесенная частыми порывами шаловливого зимнего ветра. Чем холоднее Миклошу, тем спокойнее он себя чувствует. Ещё немного – и он будет готов нацепить на лицо привычную маску доброжелательности и войти в дом своих родственников.
   Ещё немного.
   Но тут почти бесшумно открывается дверь, возле которой он стоит, и выходит на порог тот человек, которого Миклош больше всего хочет увидеть и, вместе с тем, больше всего страшится этой встречи. Но момент невозврата пройден, его уже заметили.
– Виорика, – полувопросительно шепчет он, застигнутый врасплох, с удивлением глядя на кузину в длинном платье и алой шали – такая женственная и хрупкая.
– Миклош? Как ты здесь…

— С Но-вым го-дом! С Но-вым го-дом! Ураааа!
Крики, вопли, пьяные тела — дискотека в стилистике прошлого на съемной квартире где-то в ебенях проходила на славу. Алёна, пьяная вусмерть после стопок девяти водки, додумалась усугубить свое состояние глубокой затяжкой дури. Сейчас вот и сидела, пытаясь собрать мозги в кучу.
— Хочу трахнуть Деда Мороза, — протягивает вскользь Марина, Алёнина лучшая подруга. Она сидит по правую от Алёны руку, одетая в стилистике толи 80-ых, толи 90-ых. Поглядывает на пьяного пузана в пропахшей сигаретным дымом красно-белой шубе.
— Ага, — мычит в ответ Алёна, ныне невменько.
— Урааааа! — крики на фоне — из кухни, где девушки и сидят, прекрасный обзор на гостиную, где все и толкаются локтями, да парочки сосутся по углам. Или даже трахаются.
— Все, я пошла, — чуть пошатываясь, поднимается на ноги Марина. Дед Мороз, допив свое пиво из стеклянного стаканчика финально рыгает, рукавом вытирает рот и бороду. Протаскиваясь вокруг толп малолеток идет в сторону туалета — туда, где Маринка уже скрылась. Прикольная та баба — как раз в этом году развелась, и потому Толян, ныне Дед Мороз, свой упустить шанс просто не мог.
А на фоне все кричали, обливались дешевым алкоголем, и просто радовались жизни, радовались тому, что гребанный 2020 наконец в прошлом.